РЖ: Как вам новая структура правительства? Каково общее впечатление?

Михаил Леонтьев: Как и предполагалось, никаких радикальных изменений нет. Есть естественное кадровое перераспределение между администрацией президента и правительством. Владимир Путин забирает себе тех, кого он функционально видит в новой структуре и с кем он привык работать, при этом достаточно достойно компенсируя это новому президенту. Например, Собянин не случайно был им избран, что он и доказал своим кадровым решением. У Нарышкина репутация очень классного именно администратора. Это один момент.

Второе. Я не стал бы говорить о новой структуре правительства. Я вижу движение к прежней структуре правительства, которая существовала до административной реформы 2004 года. Этого следовало ожидать, поскольку еще осенью было сказано, что реформа оказалась неудачной. Причем это было мнение как заказчика, то есть президента, так и исполнителя в лице Козака , который сам признавался, что виноват, не получилось, недодумали.

Опять же естественно, что в свете неудавшейся быстрой реформы 2004 года сегодня пороть горячку никто не собирается. Полного возвращения к старой структуре не будет. Но концепция нового еще не выработана, а постановка задач носит вполне конкретный характер: премьеру нужно правительство, которое работало бы не менее эффективно, чем ранее его администрация. Он не может себе позволить, чтобы политически ответственное правительство, которое он возглавляет, показывало бы результативность на уровне прежнего технического правительства.

РЖ: Первое впечатление от нового правительства - это усиление так называемого "силового" блока.

М.Л.: Чем это он усилился? Игорем Ивановичем? Насколько я понимаю, Игорь Иванович по распределению обязанностей должен курировать промышленную политику, причем стратегические направления. Думается, что здесь можно наблюдать некоторое ослабление Сергея Борисовича Иванова . Поскольку вещи, которыми он занимался, самые важные с точки зрения выживания страны - материальные предпосылки обороноспособности, то уход Денисова и определенное понижение Иванова означают, что в этой сфере выявлены серьезные проблемы. И эти проблемы нашли кадровый отклик. Редкий случай в России, когда проблема эффективности нашла отражение в кадровой политике. Это отрадный момент. Можно только приветствовать такой подход, который у нас как-то не очень принят. Однако понижение Иванова не носит катастрофического характера. Это просто серьезный сигнал для Сергея Борисовича. Но, с другой стороны, у него есть чисто человеческое извинение - у нас никто никогда этим не занимался. Ему что-то не удалось. А кому что у нас удалось в области реализации конкретных проектов? Что-то я не припомню такого. Проблема настолько серьезная, что на это бросили и Сечина , с одной стороны, а с другой стороны, произвели определенные кадровые решения.

А с какой радости у нас усилился силовой блок? Если иметь в виду силовиков, то эта тема спекулятивная, которая может трактоваться кому как угодно. Это цыганская математика на самом деле. Тот факт, что Игорь Иванович, который ранее в администрации курировал силовиков, а теперь их не курирует, означает усиление силового блока или его ослабление? Это кто как хочет, так и понимает.

Я не вижу никакого усиления силовиков. Переход Черкесова к контролю над курированием гособоронзаказов также относится к тому фактору, о котором я уже сказал: хочется усилить контроль над выполнением гособоронзаказов. Там есть проблемы. Но не Сергей Борисович эти проблемы создал. Возможно, руководство недовольно темпом их решения. И кто бы мог подумать, что после того, как мы в течение долгого времени прожирали зверский багаж, вдруг у нас возникли проблемы, когда задачи вышли на новый уровень. Проблема не в том, что мы разучились делать то, что делали пять лет назад, а в том, что то, что мы делали пять лет назад, категорически не устраивает нас сегодня. Этого мало. А новое пока не очень научились делать. "Тополь" летает, а "Булава" не летает. ГЛОНАСС вообще не к ночи будет помянут. Но опять же это говорит о том, что задачи носят не пиар-характер, а это конкретные задачи, решение которых нужно стране, почему и принимаются определенные решения в отношении даже самых близких людей, которых никто не собирается из команды удалять.

Еще стоит отметить конституционализацию экономического блока. Есть Министерство промышленности, к которому отнесены теперь и торговля, и транспорт. Есть Министерство экономики Набиуллиной . Характерно, кстати, что Набиуллина осталась, при том, что существуют стратегические разногласия с Минфином. Подчеркиваю, что это стратегические разногласия, а не склока. И то, что Шувалов фактически будет курировать теперь эту деятельность, говорит о том, что премьера устраивает такое деловое разногласие. Минфин со своими повадками и сферой деятельности сегодня сильно отжат Министерством промышленности, блоком Сечина и Министерством экономразвития, которые, каждый по-своему, не являются единомышленниками Кудрина . Складывается ситуация, в общем, позитивной конкуренции, любимого путинского равновесия. Существуют представители конкретных задач, конкретных интересов, конкретных концепций, которые будут эти концепции генерировать и отстаивать. А премьер, как руководитель правительства, имея в руках и тех и других, будет принимать взвешенные решения.

РЖ : Каковы, на ваш взгляд, контуры элитного консенсуса вокруг Дмитрия Медведева и Владимира Путина?

М.Л.: Я не знаю, что такое элитный консенсус и что такое у нас элита. Элитный консенсус у нас был при Ельцине. Это был консенсус ликвидаторов, то есть ликвидационной комиссии проекта "Россия". Не было консенсуса по вопросу раздела выморочного имущества. Были отдельные разногласия, некоторые хотели большей доли. В том консенсусе была, помимо прочего, одна большая проблема: в нем никаким образом не участвовало население. И они решили это население надуть. В результате появился Путин, а надули они себя. А с населением как-то все обошлось.

Сейчас такого консенсуса нет и не будет. А чтобы появился консенсус элит, нам просто нужно вырастить другую элиту. Пока этот процесс, даже если и начат, до середины точно не дошел.

РЖ: Как раз по поводу элиты. Достаточно давно идет речь о необходимости ее обновления. Можно ли говорить о старте широкомасштабной "ротации элит" в связи с новой структурой правительства?

М.Л.: Это не ротация элит. Это ротация внутренних составляющих. Ротации элит у нас нет. Какие-то подвижки в ее сторону есть, есть какие-то предпосылки, но самого движения не происходит.

Есть определенная ротация в отношении так называемых "питерских", которые могут стать прообразом будущей элиты. Я бы это сравнил, рискуя нарваться, с ротацией элит во времена сталинского этатизма, когда старобольшевистской элите пришла на смену новая сталинская номенклатура. У нас очень любят противопоставлять ярких ренессансных представителей старобольшевистской элиты серой массе энкавэдэшников и партийных номенклатурщиков. В этом есть доля истины. Но проблема в том, что ренессансные люди никаким образом не сообразовывали себя со страной и со службой ей. Они были сами по себе, а страна - отдельно. Все эти Троцкие и Блюмкины - это такие революционные нарциссы, люди яркой судьбы. А пришедшие после них - это люди хотя и серые, но они не видели себя вне службы.

Новая генерация - это как раз люди, которые себя вне службы не видят. Это не значит, что это дистиллированный, чистый продукт. И сама ситуация сегодня происходит в гораздо менее физиологичных формах, на порядки меньше. И чистота эксперимента, и чистота продукта совершенно другие. Вектор в направлении формирования новой элиты есть, но сам процесс противоречивый и неоднозначный.

Вообще, формирование новой элиты - это задача нового порядка, задача нового уровня. У нас есть сегодня задача модернизации, под которую и будет формироваться новая элита. В отличие от сталинской репрессивной модернизации, сегодня о репрессивности модернизации никто не говорит, кроме маньяков. Тогда была необходимость концентрации средств и минимизации их расходов. У нас же сегодня столько средств, что непонятно, куда их девать. Главная технологическая проблема в том, что у нас отсутствуют технологии освоения этих средств. Мы этого просто не умеем делать. Нужно учиться. Нужно учиться целеполаганию.

Вопрос о том, есть ли у этих самых "питерских" (в тройных кавычках) нужное стране целеполагание, пока остается открытым. И при этом надо понимать, что та элита, которая сформировалась на костях советской империи, никуда не делась. Она отодвинута, деморализована, в какой-то части перевербована, озлоблена и разбавлена. Поэтому наша нынешняя власть не ориентируется на элиты. Ее можно назвать в каком-то смысле оппортунистической в том смысле, что она пытается договориться с элитами на тех правилах, которые она сама же и пытается продиктовать. Это факт. Но она ни в коей мере не пытается на них опираться, так как состав, целеполагание той элиты несовместимы с выживанием государства.

В этом и есть суть социально-политического конфликта, лежащего в основе нашего строя. Почему у нас не работает либеральная демократия? Потому что либеральная демократия работает там, где элита лояльна стране.

Михаил Леонтьев

По источнику Русский Журнал