Наука Демократии

Фундаментальным противоречием российской истории является оппозиция общества и власти. Как правило, считается, что отношения общества и власти — это не более чем поверхностная игра сил, абсолютно зависимая от состояния экономики, технического и промышленного развития, уровня науки и информационной деятельности. Однако, обращаясь к классической политической философии, описывающей практический социально—политический опыт, мы обретаем совершенно иное, более продуктивное видение.

Социальность человеческого существования раскрывается в том, что основополагающее для Мышления отношение Субъекта и Объекта в жизни цивилизации воплощается соответственно как отношение Власти и Общества и определяет ход истории цивилизации подобно тому, как отношения Субъекта и Объекта являются методом исчерпания бесконечности человеческого познания. С этой точки зрения безусловны два обстоятельства. Во—первых, именно демократия, как общецивилизационная теория адекватности Власти (Субъекта) Обществу (Объекту), является абсолютным смыслом, истиной политического развития человечества. И, во—вторых, мировой кризис демократии, с такой степенью очевидности разыгрывавшийся в России на всем протяжении ХХ—го века, (а именно мировой кризис демократии в соответствии с заявленной в настоящей статье позицией является основой «частных» кризисов — социально—экономического, политического, информационного, экологического и других кризисов социальности человеческого бытия) есть кризис самопознания, глобальной социальной рефлексии цивилизации, выход из которого лежит на путях дальнейшей разработки оснований демократии, более полного познания ее социальной природы, выявления новых способов наибольшей адекватности Власти (Субъекта) и Общества (Объекта), получении новых знаний и открытии новых потенциалов Общества—объекта.

Таким образом, социальная демократия — это инновационный проект обновленной науки об обществе, Науки Демократии, изъясняясь словами классика. Мне могут резонно возразить: ведь столько существует уже "наук об обществе", разнообразных концепции и учений, в том числе и фундаментальных, определяющих политическую историю цивилизации. Все это, безусловно, так. Но речь идет о другом, не о "чистых теориях", сложноорганизованных и высокоинтеллектуальных. Речь идет об институционализации гуманитарных наук как реальных структур развития демократии, систем диалога власти и общества. Практику, ориентированному на интеллектуализацию власти и выстраивание ее рациональных отношений с обществом, очевидно одно: нет сегодня еще такого научного и методологического подхода в области гуманитарных наук, в котором были бы отчетливо конкретизированы "субъект—объектные отношения", без чего невозможна практическая деятельность, операциональность проводимой политики. Это отношения "социального ученого" (теоретика или прикладника, к последним можно отнести и представителей подлинно современной власти) и "социального объекта" его познавательной и преобразовательной деятельности — общества, изучаемого в фундаментальной социальной теории и открытого к изменениям с помощью эффективных социальных технологий.

Социальные теории, с которыми нам, современным практикам реальной политики, приходится работать нуждаются в серьезной реструктуризации, так как представляют собой скорее богатые по интеллектуальному содержанию социальные мифы. В их основе — свойственное мифу представление о "наивном единстве, нерасчлененности субъекта и объекта" (А. Ф. Лосев), некая смесь из интеллектуальных воззрений на власть и общество в целом, фетишизирующая реальность социума через самодостаточные абстракции "неземного происхождения" ("русская идея", "невидимая рука рынка" и др.). Современные же политики фундаментально заинтересованы в реальной науке, по отношению к которой они могли бы действовать как своего рода прикладники, практики, действовать эффективно, с непременным наличием стратегического планирования и социального целеполагания.

Сегодня в степени научности российской политики мы, по всей видимости, находимся в ситуации, когда необходимы политические Бруно и Коперник. Когда власть, сущностно поддерживаемая интеллектуалами, ориентированными на европейский субъективизм (успешно, впрочем, преодолеваемый в современной Европе), вообще кругом видит только одну себя, не обнаруживая никаких признаков существования общества—объекта, и, по—шамански заклиная "институты гражданского общества", порой достаточно искренне просит, по—гоголевски, "поднимите мне веки!". Однако, все—таки именно Земля вращается вокруг Солнца и от него получает всю свою жизнь, как бы иное не казалось с ее поверхности. Так же и Власть все—таки «вращается» вокруг Общества и от него получает всю свою власть, какой бы единоличной и тоталитарной она не была в определенные моменты истории. Вот в соответствии с этим—то простым принципом и надо привести в порядок (изменить) наше социальное мышление. Это и есть принцип социальной демократии, принцип объективной политики, сознающей как изначальный субъективизм власти (сродни человеческой субъективности), так и объективизм общества, дарующий жизнь, социальное и гуманитарное развитие (сродни объективности природы, познаваемой человеческим субъектом).

Мировоззрение демократической власти не может быть ничем иным, нежели мировоззрением "управляемой демократии". Для того она и власть, чтобы управлять. Совершенно очевидно и другое: без оппонирующего в многостороннем диалоге общественного мировоззрения "социальной демократии" даже самая демократическая власть, удерживаемая от крайностей напряжением внутренней культуры ее носителей, теряет импульс развития, импульс эффективности, способность вырабатывать стратегию, системно владеть и управлять ситуацией. Пример тому — ситуация с подлодкой «Курск», когда президент поступил в полном соответствии с концепцией "управляемой демократии". По мнению Путина, его возможная роль как "главного спасателя" могла бы только помешать работе отлаженного механизма управления кризисными ситуациями. В силу непредставленности в общественном сознании мировоззрения социальной демократии президент осознает себя лишь "главным чиновным лицом", а не всенародно избранным лидером демократии, который обязан видеть в каждом общенациональном событии, сколь много бы случайных и субъективных обстоятельств в нем не сошлись, реальное объективное противоречие (в данном случае противоречие между техногенной и гуманитарной логикой преодоления катастрофы) и разрешать это противоречие как "главный волевой логик страны", соединяя потенциалы социальной нравственности, этических ценностей, научной, военной и технической компетентности, ответственности, стратегичности и оперативности, соединяя в единое действие, в единство коллективной воли и сознания, в работу "на результат", ожидаемый обществом. Для принятия главных и основополагающих решений необходимы только три закона логики, все же остальные усилия прилагаются для того, чтобы прорваться на вершину принятия этого решения сквозь грандиозный фактологический и информационный, а также психологический материал, для чего собственно и необходимо мировоззрение как таковое.

Мировоззрение социальной демократии, содержащееся в трудах классиков политической мысли, в концентрированной, и нередко эмоционально окрашенной форме выраженное в работах Александра Николаевича Яковлева, чрезвычайно близко мне как политическому практику, сознающему колоссальную роль интеллекта и социально—нравственных ценностей в политике. Роль, которая будет только возрастать. Убежден в том, что именно это мировоззрение в непрерывном общегражданском диалоге с "управляемой демократией" способно обеспечить не только устойчивое продвижение России по пути реформ, но и прорыв в новое социальное качество жизни, качество реальной демократии.

Выше уже сказано о том, что главная проблема современного развития — это новые отношения власти и общества, новый смысл власти, вырабатываемый обществом, радикальная системная интеллектуализация власти. Потому—то социальной опорой нашей партии прежде всего является интеллигенция, все многообразие ее представителей вне зависимости от социального, политического, экономического и имущественного статуса, этноконфессиональной принадлежности, мировоззренческих и эстетических предпочтений. Неинтеллигентные люди неспособны далее развивать демократию, развивать ее новое социальное качество. Они пасуют, когда приходится работать не с формальными процедурами, а с основаниями, с содержанием демократии.

Не политическая сделка с интеллигенцией, с той или иной ее частью, а создание политической организации, генетически близкой каждому российскому интеллигенту, всему его духовному строю, фундаментальному уровню образованности, существу его социально—нравственных исканий. Создание такой политической организации, в которой раскрытие созидательного, социально—реформаторского потенциала российской интеллигенции, ее изначальной органической связи с народом, — главный критерий организационной и идеологической работы.

Ведь интеллигент — это прежде всего особый тип отношения к реальности, связанный с раскрытием ее оснований, причин, потенциалов развития и ресурсов. Российский же интеллигент вносит в этот особый тип отношений к реальности идею социально—нравственных ценностей, идею правды. Цель жизни каждого интеллигента — реальное произведение, социальное, этическое, научное, эстетическое, политическое, экономическое, одним словом, творческое. Тем более для российского интеллигента в ситуации мирового кризиса демократии, с небывалой силой разразившегося в России, вызов "истинного познания демократии" как российской исторической судьбы, реального развертывания ее социальной природы и ценностных оснований, является внутренней стратегией идентификации, личностного самоопределения в мире.

Интеллигенция по своей социальной природе как раз и призвана вести от лица общества диалог с властью, обеспечивать интеллектуальную адекватность власти потребностям общества. Российская интеллигенция призвана внести собственно российский вклад в разработку социальных оснований демократии, вклад в «теоретическую» и «прикладную» Науку Демократии. Чтобы прояснить существо этого вклада, представим существо истории демократии. Народ является истинным становящимся объектом истории и творит ее посредством стремления к истинному закону и праву, к высшей правде как системе высших ценностей, целей и смысла человеческого существования — посредством социализации. В процессе истории как социализации народа возникают общество и власть, взаимодействие которых и обусловливает социальный прогресс. Главный результат взаимодействия общества и власти — соответствующая эпохе социально—правовая система, накладывающая отпечаток на все стороны жизни государства и общества, особым, исторически конкретным образом преодолевающая отчуждение общества и власти в той или иной мере, в той или иной форме, определяющей причинно—следственную связь и содержание событий реальной истории. Поэтому, хотя юристы и видят существующую социально—правовую систему как незыблемое здание законодательства, стремятся к его полноте, непротиворечивости, завершенности, нам политикам, следует помнить о фундаментальном живом противоречие каждой такой системы — противоречии общества и власти, отражающем такое коренное состояние человеческой природы как социальность. Яркий пример невнимания к социальной природе правовой системы — стремительное само—падение СССР как системы формальной демократии, лавинообразное углубление отчуждения между обществом и властью. Известные слова Ю. В. Андропова "Мы не знаем общество, в котором живем" уже не могли изменить положение дел, так как был утерян (и подавлен) сам импульс к познанию социальной природы демократии. Власть—субъект предельно самоизолировалаось от оздоровляющих импульсов общества, а общество—объект — от власти.

Аксиома социальной демократии состоит в том, что только общество способно породить новую власть, власть же может породить "новое общество" только насилием, да и будет это «общество» мертворожденным.

Так, я утверждаю, что весь 70—летний советский проект и был насильственной попыткой порождения "нового общества" усилиями худшей из традиций вековой российской власти, власти безличной, имперско—тотальной и реакционной, хотя "черной душе" этой власти для достижения своих целей и пришлось сменить все элиты и «лозунги» на противоположные. Сталин —реинкарнация худших традиций вековой российской власти, абсолютизм которой был здесь доведен до предела — до попытки создать "новое общество" и "новый народ", повернуть историю вспять.

Сверяясь мысленным взором со светом русском культуры, нам предстоит научиться строить власть из общества, из общества черпать тот потенциал интеллектуальности, социальной нравственности, сострадательности и терпимости, в котором раскрывается существо нашего народа.

Российский народ, по существу, общался с высшим нравственно—ценностным началом народной жизни, высшими ценностями непосредственно, интимно—глубинно, будучи в определенные исторические моменты задавлен авторитетами господствующих нераздельно имперского и религиозного (огосударствленная Церковь) исторических субъектов власти, а затем и авторитетом нигилистского коммунистического государства. Российский народ значительно менее, чем европейские народы, реально, определяющим образом присутствовал в политике, экономике, праве. Он хранил в толще народной жизни свой нравственный закон, отраженный в зеркале русской культуры, и прежде всего, русской классической литературы.

Наука Демократии проясняет социальную миссию России как фундаментальную идею прав народа.

Идея прав народа естественным образом рождается в российской истории как прорыв к высшим ценностям, целям и смыслу человеческого существования, к нравственности, которая есть «правда».

Декларация прав народа должна стать содержательным основанием, отражением социального, человеческого измерения демократии как исторически выверенного способа реального народовластия; освободить толкование прав народа от суживающих контекстов деколонизации, защиты интересов малых и репрессированных народов только, утвердить народ как главный и окончательный объект мировой истории, воссоздать всемирно—исторический корпус прав народа как центрального объекта мировой истории — право народа на самоопределение своей сущности в истории, право на саморазвитие, право на достойную народа власть, право на равенство прав народов вне зависимости от занимаемой территории проживания, государственной или территориальной разобщенности, численности населения, конфессиональной принадлежности, право народа на устойчивое социально—экономическое и гуманитарное развитие, право на культуру, образование и язык, право на территорию, недра, право на всемирную народную дипломатию, право на равенство прав народов в организации миропорядка.

Права человека, права сообщества, права народа — это "человеческие измерения" социальности демократии. Их триединство образует творческий социальный мир демократии.

Идея прав народа структурирует отношения общества и власти в многонациональной Российской Федерации. Федерации равноправных народов, осуществляющих по взаимному согласию социально—нравственную идею прав народа, выражающую в концентрированной форме смысл российской истории как движения к социальной демократии.

Общество выносило в себе идею прав народа, интеллигенция способна эту идею выражать, разрабатывать, а власть должна эту идею воплощать. Власть должна научиться разговаривать с обществом на его языке, языке прав народа. Только в этом случае возможно фундаментальное взаимопонимание общества и власти — основа реформации России.

Ныне мы находимся в позитивной исторической ситуации, когда действующая российская власть, удерживаясь в рамках управляемой демократии, отчаянно нуждается в Науке Демократии. Власти нужен диалог с мировоззрением социальной демократии, с этой, изъясняясь словами Гегеля, "Наукой Логики" осуществляемых реформ, методом единства государства и общества в их многостороннем взаимо—определении и взаимосвязи, способным придать реформам синтетический характер, нарастить потенциал гуманитарного капитала реформации.

Метод социальной демократии — это и есть метод демократии как науки, когда главным источником, социально—энергетическим резервуаром преобразований является само общество, сам народ. Научный метод демократии, метод социальной демократии как идеологии прав народа позволяет «запустить» в работу осевое положение Конституции о российском многонациональном народе как источнике власти. Именно общество должно задавать пограничные условие работы аппарата власти, управляемой демократии, видоизменять этот аппарат в соответствии с общественными задачами. Укрепление власти усилиями самой власти приводит лишь к ее деградации, укреплению деспотических начал. И напротив, лишь адекватизация, оптимизация власти под "пятой общества" обеспечивает ее надежность, компактность, эффективность, мощность, компетенцию, ответственность и интеллектуальность.

Наука Демократии — это, используя оборот классика, "веселая наука", это созидание и социальный оптимизм, это выходящее из берегов море социальной творческой энергии общества, это красота и богатство социальной природы человека, титаническая социальная мощь народа Эпохи Возрождения России.

Опора на собственное общество, общенациональная идея прав народа — вот мировоззренческая суть социальной демократии!

Надеюсь, что изложенные позиции могут стать основой широкой общегражданской дискуссии об отношениях общества и власти.